Том 5. Преступление и наказание - Страница 199

199

30

С. 49. …будто папироску свертывает… — 4 июля 1865 г. было опубликовано постановление, разрешавшее курить на улицах Петербурга.

31

С. 51. Такой процент, говорят, должен уходить каждый год — куда-то… — Рассуждения о постоянном «проценте» жертв, неизбежно обреченных природой на преступление и проституцию, встречались в 1865–1866 гг. на страницах русских газет и журналов в связи с появлением на русском языке книги известного бельгийского математика, экономиста, «отца статистики» А. Кетле «Человек и развитие его способностей. Опыт общественной физики» (СПб., 1865. Т. 1). Вокруг идей Кетле в русской журналистике велась оживленная полемика. Одного из популяризаторов идей Кетле, немецкого вульгарного экономиста А. Вагнера, Достоевский называет на страницах романа (см. примеч. к с. 379). Следуя учению Кетле, Вагнер пытался «утвердить статистически» «законосообразность человеческих действий». «Исследуя браки, самоубийства, преступления и развивая законы, управляющие ими, — писал он, — мы <…> можем с большой точностью предсказать наперед, сколько браков, разводов, самоубийств и преступлений случится в следующем году и как они распределятся». (Вагнер А. Общий вывод положительного метода. СПб., 1866. С. 306, 378).

32

С. 54. …перешел мост и поворотил на Острова. Зелень и свежесть понравились сначала его усталым глазам… — Имеется в виду Тучков мост через Малую Неву. По свидетельству наборщика М. А. Александрова, сам Достоевский всегда любил эти места.

33

С. 55. Приснилось ему его детство, еще в их городке. — Описание этого сна навеяно автобиографическими воспоминаниями. Дрожащих от слабости, загнанных, тощих крестьянских клячонок Достоевский мог видеть в деревне, в усадьбе родителей, неподалеку от Зарайска. «Сон Раскольникова о загнанной лошади» Достоевский выбрал для чтения на вечере в пользу педагогических курсов 21 марта 1880 г.

34

С. 58. Он бежит подле лошадки — он видит, как ее секут по глазам… — Эти строки перекликаются со стихами Некрасова на ту же тему: «и по плачущим, кротким глазам» (из цикла «О погоде», ч. II — «До сумерек», 1859). Достоевский вспоминает эти стихи позднее в романе «Братья Карамазовы» (ч. 2, гл. IV, «Бунт»). Близкий мотив встречается также у В. Гюго («Меланхолия», 1846; опубл. — 1856).

35

С. 61. …К-ного переулка… — Конного переулка (ныне — переулка Гривцова).

36

С. 64. …Лизавета, по крайней мере, восьми вершков росту… — Рост человека обозначался в вершках сверх двух аршин (вершок — 4,44 см. аршин — 71 см.).

37

С. 73. Юсупов сад — по Садовой ул., против Екатерингофского проспекта (ныне — проспект Римского-Корсакова); назван так по имени бывшего владельца.

38

С. 73. «Так, верно, те, которых ведут на казнь, прилепливаются мыслями ко всем предметам, которые им встречаются на дороге»… — Эти чувства были знакомы самому Достоевскому. «Из окон кареты, когда везли на Семеновский плац, я видел бездну народа…» — писал он М. М. Достоевскому из Петропавловской крепости 22 декабря 1849 г. Психология приговоренного к смертной казни глубоко волновала писателя. В 1860 г. в журнале «Светоч» M. M. Достоевским был опубликован перевод рассказа В. Гюго «Последний день приговоренного к смертной казни». Достоевский считал это произведение Гюго шедевром — самым реальнейшим и самым правдивейшим произведением из всех им написанных (см.: «Кроткая», 1876). Герой рассказа Гюго по дороге на казнь «прилепливается мыслями ко всем предметам», обращает внимание на вывески и толпу. «Несмотря на туман <…> ничто из происходящего вокруг меня не ускользнуло из моего внимания <…> Глазами я машинально читал лавочные вывески» (Светоч. 1860. № 11–12. С. 316–317. Ср.: Гюго В. Собр. соч. М., 1953., Т. 1. С. 291–292).

39

С. 77. Финифть — эмаль. Широкое хождение имели финифтяные изделия, изготовляющиеся в Ростове Великом.

40

С. 91. Хожалый — рассыльный; в данном случае — служитель при полиции.

41

С. 94. …всем нам манкируете… — относитесь без должного уважения (от франц. manquer).

42

С. 96. …ганц фортепьян — ему зейн рок изорваль — ман мус — гедрюкт будет… — Ганц (нем. ganz) — весь; зейн рок (нем. sein Rock) — его сюртук, пиджак; здесь: фрак; ман мус (нем. man muß) — должно; гедрюкт (от нем. drücken) — будет напечатан.

43

С. 97. Это был сам Никодим Фомич, квартальный надзиратель. — В июне 1865 г. Достоевский получил повестку явиться в контору третьего квартала Казанской части (Столярный переулок) по делу о назначенной ему описи имущества за неплатеж по векселям. Повестка была подписана квартальным надзирателем Макаровым. Представляется вероятным, что прототипом Никодима Фомича в романе был тот надзиратель, который улаживал дело Достоевского.

44

С. 98. …будируя. — Сердясь (от франц. bouder).

45

С. 104–105. …выходя с В-го проспекта — заметил он большой неотесанный камень… — « Ф. М. в первые недели нашей брачной жизни, гуляя со мной, — вспоминает жена писателя, — завел меня во двор одного дома и показал камень, под которым его Раскольников спрятал украденные у старухи вещи. Двор этот находится по Вознесенскому проспекту, второй от Максимилиановского переулка, на его месте построен громадный дом, где теперь редакция немецкой газеты. На мой вопрос, зачем же ты забрел на этот пустынный двор? Федор Михайлович ответил: А за тем, за чем заходят в укромные места прохожие». (Примеч. А. Г. Достоевской).

199